Осторожно, искусство!

О том, что искусство не только лечит, но и калечит, говорить не принято. Но это факт. Так, совсем недавно руководство галереи Tate Modern закрыло доступ публики к инсталляции китайского художника Ай Вей Вея «Семечки» в Турбинном зале. Оказалось, что рассыпанные на полу 100 миллионов копий семян подсолнуха, сделанных из фарфора и раскрашенных вручную, не только услаждают взор, но и засоряют воздух пылью, делая прогулку по инсталляции потенциально опасной для больных астмой и аллергиков. Впрочем, искусство может нанести не только физическую, но и психологическую травму. Абстрактное полотно, купленное в студии у нью-йоркского живописца, разрушило сознание героини романа Пьеретт Флетьо «История картины». Картина сначала превратила европейскую интеллектуалку в консюмеристку, оставлявшую детей без ласки, а мужа без ужина. А потом фиолетовый, синий, зеленый, розовый, желтый, словно рой пчел, преследовали бедняжку и в конце концов довели ее до беспорядочных половых связей, бродяжничества и одиночества. А теперь подумайте, стоит ли дальше игнорировать табличку у входа на выставку, предупреждающую о том, что представленные на ней произведения не рекомендованы к просмотру «детям, беременным и впечатлительным».

Рауль Дюфи. Фея электричества. 1937 год. Музей современного искусства города Парижа.
Картинка найдена в google images

Искусство как орудие исправления нравов — эта идея эпохи Просвещения сегодня кажется нам наивной, но в истории действительно имеются примеры того, как произведения заставляли раскаяться и задуматься. Так, историк Николай Костомаров, увидев полотно Василия Пукирева «Неравный брак», на котором зареванную невесту со свечой в дрожащей лапке венчали с чопорной мумией в орденах, в самом деле раздумал жениться на барышне втрое младше него. Отцы Просвещения сильно удивились бы, узнай они о том, что искусство может не только служить орудием морали, но и вызывать необъяснимое «болезненное, томительное чувство» (Николай Гоголь, «Портрет») или даже стать в умелых руках палача орудием пытки. Но в наш рациональный век искусство является чем угодно — товаром, совестью общества, учебным пособием, политикой, модой, но только никак не неуправляемой стихией. В Европе существуют целые психиатрические больницы, вроде творческой лаборатории ArToll при Рейнской клинике Бедбург-Хау, где душевные недуги врачуют искусством. Больные либо сами берутся за кисть (характер рисунков душевнобольных нередко помогает врачам поставить диагноз), либо наблюдают за работающими в клинике как в мастерской современными художниками. Впрочем, горькая правда такова, что искусство не только лечит, но и калечит, чему есть немало примеров в истории.


Прежде всего, жертвами искусства становились сами художники. Собственно, их профессиональными заболеваниями можно считать одержимость созданием шедевра, описанную Оноре де Бальзаком в романе «Неведомый шедевр» (образ художника, который после долгих попыток создать идеальное произведение представил зрителям лишь месиво красок, был списан с Эдуара Мане), и отравление свинцовыми белилами, симптомами которого являются повышенная утомляемость, бледность, запор, потеря аппетита, повышенная возбудимость, анемия, внезапные смены настроения, кратковременная потеря памяти, расстройства сна, рвота, боль в желудке. Закачивается отравление свинцовой энцефалопатией. Но кроме вполне объективных причин существует иррациональная власть искусства над людьми. «Портрет» Николая Гоголя или «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда рассказывают похожие истории о том, как одухотворенные злом шедевры доводили своих владельцев до помешательства и смерти. Впрочем, в реальности все не менее захватывающе. Шептались, что именно живописный Демон свел с ума Михаила Врубеля. Правда, сам художник утверждал, что его Демона ошибочно ассоциируют с дьяволом, на самом деле он олицетворяет душу, но ему не особенно верили. Так, Александр Блок писал о нем: «Искусство есть чудовищный и блистательный Ад. Из мрака этого Ада выводит художник свои образы... Именно в черном воздухе Ада находится художник, прозревающий иные миры. И когда... происходит смешение миров, то в глухую полночь искусства художник сходит с ума и гибнет».
Впрочем, жертвами искусства чаще всего становятся не его создатели, а и ни в чем не повинные зрители. Тот же Стендаль в своем фактически путеводителе по Италии «Неаполь и Флоренция: путешествие из Милана в Реджо» описал странные и совершенно не поддающиеся контролю ощущения, возникшие у него во время посещения художественных святынь Флоренции. Только в 1982 году, после того как итальянский психиатр Грациелла Магерини обследовала около сотни туристов, испытавших нечто вроде удара с головокружением во время посещения галереи Уффици, «синдром Стендаля», считавшийся до этого не более чем литературным преувеличением, официально был признан психосоматическим расстройством. В конце XX века, когда равнодушный взгляд стал смотреть на художественные памятники исключительно через видоискатель фотоаппарата, медицина, наконец, согласилась с тем, что высокая концентрация искусства может вызвать обмороки, учащенное сердцебиение, истерику и даже галлюцинации. Однако то, что игнорировала официальная медицина, уже несколько десятков лет назад открыли репрессивные органы. В 2003 году испанский историк искусства Хосе Миликуа выступил с сенсационным заявлением, тут же облетевшим все таблоиды мира: во время гражданской войны в Испании республиканцы использовали последние достижения модернизма, чтобы пытать заключенных-фашистов. Полы и стены камер, в которых содержались заключенные, были расписаны композициями по мотивам полотен Сальвадора Дали и Василия Кандинского. Абстрактная экспрессия и сюрреалистическое искажение мира и сознания вкупе со светом, который то включался, то резко гас, доводили узников до исступления. Ну а самых убежденных фашистов ждал «закрытый показ» манифеста сюрреализма «Андалузский пес» Сальвадора Дали и Луиса Бунюэля, к некоторым сценам из которого, вроде разрезающего глазное яблоко лезвия бритвы, невозможно привыкнуть даже сейчас. Косвенным подтверждением тому, что абстрактное искусство раздражающе действует на психику, является известный под названием «Выбор народа» эксперимент Комара и Меламида, которые, опросив представителей нескольких наций, составили для каждой из них идеальную и анти-идеальную картину. Оказалось, что абстрактные формы не нравятся практически никому — единственной нацией, которая благосклонно отнеслась к нефигуративному искусству, оказались голландцы. Впрочем, произведение искусства может нанести не только психологический, но и вполне физический ущерб. В 2007 году небезызвестная трещина Дорис Сальседо на полу галереи Тейт Модерн за два месяца экспонирования причинила мелкие увечья как минимум пятнадцати посетителям. Но все это ерунда по сравнению со страшным открытием, которое сделали французские ученые. В июле 2001 года было обнаружено, что оборот гигантского панно Рауля Дюфи «Фея электричества» (1937) в Музее современного искусства города Парижа покрыт асбестом, который может спровоцировать у человека рост раковых клеток. Несмотря на то, что по формальным показателям риск заболеть раком, разглядывая апологию технического прогресса кисти Дюфи, был практически равен нулю, руководство музея всерьез задумалось над тем, чтобы удалить природный гидросиликат с полотна. Но когда посчитали бюджет мероприятия, составивший 7 млн франков (около $1 млн на тот момент), решили не нарушать целостность произведения.