Левый груминг. Продолжение

Полтора года назад я написала этот текст, поводом для создания которого стала небольшая заметка в этом же блоге, озаглавленная «Левый груминг» (от англ. groom — холить, приводить в надлежащий вид, наводить лоск). За это время многое изменилось, но все же я решила выложить этот материал в сеть. Итак, большой текст о левых идеалах и их противоречивой жизни в тисках общества потребления.
 

Lana Del Rey. L'Officiel Paris. April 2013. Photography by Nicole Nodland. Styled by Vanessa Bellugeon

В последнее время меня не покидает ощущение, что левая идея в нашей стране разбилась о быт, а у современных «левых» наблюдается полное несоответствие имиджа содержанию. Как это ни прискорбно звучит, но левая идея выродилась в набор риторических приемов, а не в убежденную подвижническую деятельность или образ жизни. Конечно, дело не в бытовых привычках, к тому же каждой из них можно найти приличествующее случаю объяснение. Дело вовсе не в том, что один левый художник курит сигары, его товарищ любит побаловать себя Campari со льдом, а от куратора-марксиста можно услышать радостное: «Сделал шоппинг! Купил себе штаны Gucci!» — хотя все это недешевые удовольствия и очевидные признаки dolce vita. В конце концов кроме карикатурных капиталистов со страниц советского «Крокодила» сигары любили и вожди кубинской революции, а пристрастие к дорогим брендам, например к сумкам Prada, можно попытаться обосновать тем, что владелица компании, модельер Миучча Прада действительно долгое время была членом коммунистической партии Италии (лучше при этом не думать о безуспешной профсоюзной борьбе рабочих фабрик-подрядчиков и репрессиях по отношению к сотрудникам национальных офисов, не обладающих достаточным по мнению топ-менеджеров prada-look). Правда те вполне естественные предпочтения и маленькие слабости, которые они себе позволяют, у других сразу объявляются признаком «буржуазности».

Конечно, в каждом из нас много «человеческого», а порою и «слишком человеческого», и даже среди героев революции — комиссаров в пыльных шлемах и ставших ролевыми моделями для левых последующих поколений аскетов попадались одиозные персонажи вроде красной комиссарши Ларисы Реснер, любившей ванны из шампанского и прочую роскошь из «буржуйского» конфиската. 

Vogue China Collections. S/S 2013. Model: Daria Strokous. Photography by Emma Summerton. Styled by Nicoletta Santoro

Но тяжелее всего идеалы революционной скромности культивировать в современном обществе потребления, ведущей идеологией которого особенно в нашей стране стал гламур. И в этом сложном, требующем постоянной бдительности контексте, левые все чаще умудряются попадать в трагикомические ситуации, вроде той, в которой оказался художник-марксист Арсений Жиляев, согласившись поучаствовать в сольной фотосессии для раздела «Красота» мужского журнала MAX. Глянцевые страницы вовсе не стали для художника трибуной, с которой он поведал читателям о своих идеалах в жизни и в искусстве, нам репрезентировали лишь лицо Жиляева, вернее — эволюцию растительности на этом лице — от гладковыбритого и усиков а ля силач в цирке-шапито до бороды в стиле американского реднека (собственно на страницах этого издания работа брадобрея была названа «груминг», от англ. groom — холить, приводить в надлежащий вид, наводить лоск). Причины, побудившие Жиляева стать лицом по сути потребительской рубрики сам художник объяснил нуждой в деньгах. Не стоит считать чужие деньги, но все же декларирующий левые критические взгляды художник должен уметь отклонять даже самые щедрые предложения, понимая, что любой его жест будет воспринят как идеологический. Я вовсе не утверждаю, что человек с левыми убеждениями не должен думать о «красе ногтей», но становиться глянцевым селебрити или инструментом в руках маркетологов — для левого весьма сомнительное занятие.
 

L’Officiel Thailand. March 2013. Model: Florence Faivre. Photography by Apichart Chichulla

Все вышеописанные эксцессы потребления всего лишь симптоматика более системного кризиса левой идеи в современном мире. Неоднократно отмечалось, что на протяжении многих десятилетий левая идеология не изменилась, ее постулаты, культовые тексты и фигуры во многом остались прежними, не смотря на изменение политического, социального и экономического контекстов. Левые превратились в истеблишмент, в интересы которого вовсе не входят реальные решения на словах волнующих их проблем. В системе западного мира они являются скорее атрибутом критики системы, который, тем не менее, является частью критикуемой системы. К тому же современная прагматика такова, что левые все чаще идут на смычку с частным капиталом, нередко демонстрируя при этом невероятную гибкость. И все это признаки того, что левая идея сегодня нуждается в реконструкции, в новых проводниках, новых формулировках, новых целях и задачах и даже возможно — символах.

 

Vogue Paris. April 2013. Model: Isabeli Fontana. Photography by Mario Testino. Styled by  Emmanuelle Alt

Стоит отметить, что в западном интеллектуальном сообществе давно царят схожие настроения. «Левых, которые никогда не пропускают время обеда» постоянно атакует enfant terrible современной интеллектуальной элиты, левый философ Славой Жижек. Сам он, кстати, довольно скромен в быту, а его растянутые пролетарские майки и джинсы неизвестного возраста и происхождения автоматически отмечают все интервьюеры — настолько это кажется странным для успешного университетского профессора и автора десятков бестселлеров. Его критика простирается от брошенной в запале интервью фразы «В конце концов я согласен с тем, что внутри каждого коммуниста сидит тайный буржуазный сноб» до серьезных обвинений в адрес левых интеллектуалов, которые он предъявляет, в частности, в эссе «Счастье после 11 сентября». «Когда сегодняшние левые бомбардируют капиталистическую систему требованиями, которые она явно не в состоянии выполнить («Полная занятость! Сохраните государство всеобщего благоденствия! Обеспечьте полностью права иммигрантов!») — пишет Жижек — они по существу играют в игру истерических провокаций, обращаясь к Господину с требованием, которое он не способен выполнить и которое, соответственно, разоблачит его бессилие. Однако проблема данной стратегии не только в том, что система не способна выполнить эти требования, но и в том, что — ни больше, ни меньше — те, кто их излагают, на самом деле не хотят того, чтобы они были выполнены. Скажем, когда «радикальные» университетские преподаватели требуют полного обеспечения прав иммигрантов и открытия для них границ, осознают ли они, что полное выполнение этого требования по понятным причинам привело бы к наводнению развитых стран Запада миллионами иммигрантов, вызвав тем самым сильную расистскую обратную реакцию со стороны рабочего класса, которая, следовательно, подвергла бы опасности привилегированное положение самих университетских преподавателей? Конечно, они это осознают, но они рассчитывают на то, что их требование не будет выполнено — таким образом, они могут лицемерно сохранить чистой свою радикальную совесть, одновременно продолжая наслаждаться своим привилегированным положением».

 

Vogue Italia. March 2013. Valentino Haute Couture. Model: Sasha Luss. Photography by  Gian Paolo Barbieri

В нашей стране, так мучительно и катастрофично расставшейся с победившим социализмом, десятилетие отрицания левых идей как таковых сменилось нынешним смутным временем, когда ортодоксам из официальной парламентской компартии сложно соперничать с популистскими обещаниями правящего госкапиталистического режима, а идеологи либеральных реформ подвергаются критике своих вчерашних сторонников. Теперь «правыми» в России называют не приверженцев свободы предпринимательства (а также свободы слова, печати и собраний), а фашиствующих националистов. В среде «творческой интеллигенции» традиционные гуманитарные рассуждения все чаще «левеют» — по совершенно разным причинам, включая и заказ из Кремля или банальную моду (ведь быть левым в современном российском контексте – это прогрессивно и актуально).

 

Vogue Italia. March 2013. Model: Katlin Aas. Photography by Miles Aldridge. Styled by Alice Gentilucci

Но одновременно быть современным левым, особенно в нашей стране —  выгодно и в прямом смысле слова. Прежде всего это удобно конъюнктурщикам, ведь так или иначе существенная часть западной интеллектуальной элиты от профессуры в резервациях ведущих американских Университетов до международного художественного сообщества разделяет или признает важными левые взгляды, и сойти за своего можно просто имитируя «левый дискурс», компилируя тексты европейских авторов, жонглируя словами «Маркс», «Ленин», «эксплуатация», «трудящиеся», «социализм», «капитализм». Сложно сказать что-либо содержательное о деятельности новообращенных левых, но их агрессивная риторика становится едва ли не доминирующей в ноосфере современного искусства.

 

Allure US. March 2013. Model: Maryna Linchuk. Photography by Alexi Lubomirski. Styled by Alice Gentilucci Jarrod Lacks

Подобную тактику Жижек описал просто и жестко: «Если кто-то обвиняет большую корпорацию в финансовых преступлениях, он идет на риск, поскольку его могут попытаться убить; если он обратится к той же корпорации с просьбой профинансировать научно-исследовательский проект о связи глобального капитализма с возникновением разнородных постколониальных идентичностей, у него будет хороший шанс получить сотни тысяч долларов...» От российских корпораций, конечно, ничего подобного не дождешься, но можно стремиться к  западному гранту, стажировке, попаданию в международную выставку или руководящей позиции в одном из двух-трех отечественных частных фондов современного искусства.

 

Marie Claire France. March 2013. Model: Sophie Vlaming. Photography by Rene & Radka. Styled by Laurence Alexandre

Возможно, левые могли бы объяснить государству, зачем нужно современное искусство, но, сдается, они сами плохо это понимают. И невозможно  игнорировать тот факт, что как среди левых, ни среди правых сегодня нет четкого понимания того для чего нужна культура, которая рассматривается либо как досуговая деятельность, либо как консервативная практика, направленная на сохранение и без того призрачных в современном обществе нравственно-этических ценностей, либо как часть социальной критики. Но западной идеи искусства и культуры на службе у социума у нас на самом деле нет. Да, левое искусство нередко выступает с позиций критика современного общества, но, как правило, не предлагает программ по изменению существующего и действительно неудовлетворительного положения вещей. Для меня символом того, как работает левая идея в культуре является музей  MAC/VAL, построенный в одном из неблагополучных пригородов Парижа именно в целях оздоровления социальной среды и обеспечения местных жителей не столько культурными впечатлениями, сколько рабочими местами (на ресепшене, в залах, кафе, медиатеке, книжном трудятся жители района  — выходцы из иммигрантской среды). Во Франции все получилось благодаря тому, что часть неравнодушая часть интеллигенции старается сохранить понимание того, что идея существует для человека, в то время как у нас люди по уходящей еще корнями в советское время традиции продолжают быть придатками идеи.