Владислав Мамышев-Монро, очевидно, опоздал родиться. Всего каких-то 300 лет назад он, вместо того чтобы освоить презренное ремесло художника, наверняка присоединился бы к армии авантюристов, разъезжавших по Европе в поисках Фортуны, притворяясь тайными посланцами или с действительными тайными поручениями, соблазняя женщин и мужчин и выуживая из карманов простаков целые состояния. Маргинальная, но все же эмблематическая для эпохи Просвещения фигура авантюриста невозможна сегодня. Естественно, плуты, мошенники и прочие герои Уголовного кодекса никуда не делись, но с них давно уже слетел покров таинственного мессианства и благородного артистизма, свойственный фигуре авантюриста XVIII века. Но все же дух авантюризма изредка воплощается в наших современниках. Так, биография Владислава Мамышева-Монро как будто нарочно выстроена по всем канонам плутовского романа, а в судьбе художника можно проследить немало параллелей с судьбами самых прославленных авантюристов XVIII столетия: Джакомо Казановы, Степана Занновича, Алессандро Калиостро и особенно кавалерши д’Эон — бравого драгунского капитана в женском платье, выполнявшего дипломатические поручения короля Франции Людовика XV и русской императрицы Елизаветы Петровны. И в этом контексте совершенно неудивительно, что наравне с масками Гитлера и белым платьем Мерилин Монро одна из личин Мамышева — аристократ XVIII столетия.
 |
| Фотография из проекта Владислава Мамышева-Монро "Достоевский в цветах" |
Вопрос лишь в том, изображает ли художник genius loci выстроенного как раз в этом столетии на болотах и костях Санкт-Петербурга или конкретное историческое лицо. И, наконец, как заметил исследователь феномена авантюризма Александр Строев, «авантюрист стремится превратить свою жизнь в произведение искусства», подменяя жизнь романом, а роман жизнью. Этой же линии следует и наш художник, давно уже превративший себя в свое лучшее произведение.
